КЕРЕЕВ (долго молчит)…. –Ладно, Байжанов, не трави душу. Сам знаешь, я в долгу не остаюсь!
БАЙЖАНОВ. – Я что хотел сказать… Эти штуки, ну, сами знаете, как их называют… Где-то писем пять я уже отправил. Кое-кто тут еще пишет…
КЕРЕЕВ. – Вот это правильно. Вопросы надо ставить принципиально, по-партийному. Слава богу, у нас сигналы трудящихся не оставляют без внимания. Посмотрим, как он будет объяснять! В следующем квартале к вам еще одна комиссия подъедет. Вы тоже не мешкайте, подвергните его критике на собрании. Только объективно, в духе перестройки, так сказать… Ясно? После комиссий проведем общее собрание рабочих совхоза. Я на нем буду лично. Привет!
***
Утро. Дом на краю села. Пустая комната… В нее входит хозяйка дома – Бике-Виктория – статная, внешне горделивая женщина лет 55. На ее лице отпечаток нелегкой жизни, одиночества. Она начинает прибирать в комнате, вытирает пыль с листьев фикуса, некоторые из них начали желтеть. Бике качает головой, вздыхает, взяв со стола графин идет за водой…
Комната вновь пуста. Приоткрывается дверь, в комнату заглядывает, потом входит мужчина в плаще, шляпе. Оглядевшись с порога проходит к столу, присаживается. На столе его фотография. Он улыбаясь смотрит на нее… Входит Бике, не замечая гостя проходит к фикусу, начинает поливать.
САТТАРОВ. –Здравствуйте, мадам Баттерфляй!
Бике вздрагивает, испуганно оборачивается на голос, едва не выронив графин. «О, господи!»– восклицает она, хватаясь за сердце. Саттаров, видя, что напугал хозяйку подскакивает к ней, бережно усаживает на стул, забирает из рук графин…
САТТАРОВ. –Ради бога простите, ну что вы так напугались! Я ведь совсем тихо окликнул…
БИКЕ. –Господи! Разве можно так?! Вы… как я напугалась, Айтуар… Откуда вы свалились?!
САТТАРОВ (смеясь). – С неба, Бике. Откуда же мне взяться еще, если не с неба! А ты не меняешься, Бике. Даже наоборот, как избавилась от меня, сразу помолодела…
БИКЕ. –Ой, дорогой, эти слова не для меня. Я и – «помолодела?». Не смешите людей. И на себя не надо наговаривать. Что значит, «избавилась?!» Ничего плохого от вас не было… Вы что, на собрание? Да?
САТТАРОВ. –Да, на собрание. Вот, вызвали…
БИКЕ. – А я еще вчера от женщин слышала. Все только об этом и говорят, мол, бывший директор приедет, будут его дело разбирать. Господи, хоть бы добром все кончилось. Поверите, я сегодня даже во сне вас видела. Вернее сказать, не вас, а ваш голос. Странный сон, господи спаси, вас нет, только голос, –кричит, кричит, и топот… А кто стучит ногами, или бегает, не видно…
САТТАРОВ. – Забавно…
БИКЕ. – Чего забавного? Страшно. Я оглядываюсь по сторонам, ищу вас – никого. Только голос. Кричит… А на голос пойду – он удаляется. И топот. Убегает голос… А потом гора, высокая. И я почему-то уверена, что вы за ней… Я кричу: «Айтуар! Айтуар», а самой стыдно, я ведь никогда вас по имени не называла. Хочу по отчеству позвать, а голос исчез. Жуть какая-то… Как у меня голоса не стало, тогда вы начали кричать. «Мадам Баттерфляй! Мадам Баттерфляй! Где вы?». А я молчу и думаю: «Какая я мадам Баттерфляй?! Я ведь просто русская девка Вика. Ну, Виктория Васильевна… Казахи меня прозвали «Бике», но я же просто Вика… Так и проснулась. Вот напасть же, а? Мало мне сна, так вы еще тут свалились… Ладно. Как дела-то? Жена? Дети?
САТТАРОВ. – Как дела?… (вздыхает. Неопределенно пожимает плечами). В семье все нормально. Дети растут… Сами-то вы как?
БИКЕ. –Да я-то что… Я как все. Ничего хорошего, ничего плохого. Работаем… Директором у нас Байжанов, это вы знаете. Не успел к креслу примериться – всех за горло взял. Работа, работа, работа… Погоняет всех, только камчи не хватало…
САТТАРОВ. – Откуда у вас этот фикус?
БИКЕ. – О-о, это целая история! Байжанов как зашел в ваш кабинет, сразу меня вызвал. Я, говорит, не в ботаническом саду работаю, выкиньте, говорит, этот хлам на улицу… Я ему говорю, от этого, мол никакого вреда нет кроме пользы, он, мол, кислород дает в комнате, так сказать, повышает работоспособность. А он как заорет: мне и без вашихт фикусов кислорода хватает, моя работоспособность не зависит от этих веников! Тащите его отсюда куда подальше! Ну, я перенесла его (кивает на фикус) к парторгу. Помните, он всегда завидовал вам, все просил отросток. Я и решила, что он обрадуется. О, господи! … А он туда же: «Какого черта! Тут не парк для гуляния! Что б я его больше не видел!». Вот я и притащила его домой…