ТАГАЙ:–Где этот парень сейчас?
РАДИК:–А зачем вам знать? Хотите вызвать и устроить на работу? Нет! Он выше такой благотворительности. Вы ошибаетесь, если думаете, что он озлобился, подавлен и целыми днями валяется на койке, отвернувшись к стене.
ТАГАЙ:–И что же он делает? Пьет?
РАДИК: –Нет, он просто хохотал от души целый час. И я смеялся вместе с ним.
АЛТЫН:–Ты тоже?
РАДИК: –Да. А что такого? Разве это и в самом деле не смешно?
ТАГАЙ:–Эх, молодость. Только ей к лицу такая беспечность.
РАДИК: –Это вовсе не беспечность.
ТАГАЙ: –А что же это? Святость?
РАДИК:–Вы и сами знаете, что это. Это жалость, презрительная жалость к человеческим слабостям, к тем несчастным, кто более всего печется о своем благе.
ТАГАЙ:–Возможно, вы и меня причисляете к ним? Вы со своим беспутным дружком и надо мной потешались?
РАДИК:–Все возможно. Только мы бы посчитали для себя унизительным так мелочиться.
ТАГАЙ: (дрожит от негодования)–Вон! Вон отсюда!
АЛТЫН:–Радик! Как ты жесток! Пошел бы лучше на занятия.
ТАГАЙ:–Кабы знать, что за мольбы о наследнике, за бессонные ночи, за страхи и тревоги, за неустанную заботу будет наградой такое, многие предпочли бы одинокую старость.
РАДИК:–Вам не приходилось скитаться по святым местам, чтоб родить меня. В наш просвещенный век человечество досконально изучило анатомию любви.
АЛТЫН: –Ума не приложу, что делать. Возможно, мы сами не сумели дать ему должное воспитание.
ТАГАЙ:–Ну уж в этом-то недостатка не было. Но разве медведя научишь добром молиться? Палочная система, пожалуй, была бы действенней.
РАДИК:–О-о! Казахская интеллигенция, не зная хрестоматийных стихов Абая, не забыла, оказывается, косных принципов старой педагогики.
ТАГАЙ:–Мы бы ради забыть, да вы не даете.
РАДИК:–Выходит, причина в нас самих? Мы своим недостойным поведением наводим на мысли о старой доброй педагогике. Ну, а Абай? Почему он стал жертвой вашей забывчивости? Или причина тоже в нем самом?
ТАГАЙ;–Кричать во всеуслышание обо всем, что знаешь и помнишь, необязательно.
РАДИК:–Вон оно как. Но похвальба и горячность в споре нужны разве только для того, чтоб скрыть незнание. Так говорит мой друг. И знаете, папа, недавно он выдал одну очень хорошую мысль:»От сознания своего незнания никто еще не умер, а от знаний умирали многие». Как вам это нравится?
ТАГАЙ (расхаживая взад-вперед, задумчиво и сердито):–Смерть одна для всех. Она никого не обойдет стороной. А жизнь–это борьба, то есть в конечном счете драка. У каждого своя судьба. Десять сыновей одного отца –десять разных судеб. Пальцы на одной руке – и те разные. Таков закон природы. И люди, естественно, не могут быть одинаковыми. Каждый человек уже другой. Другой отец, и мать другая, и ребенок, рожденный от них, совсем другой. И нет необходимости с пеной у рта доказывать, что один не знает того, второй–другого, кто-то гений, а кто-то невежда. Человек образованный судит обо всем хладнокровно. «Когда бы величие достигалось криком, то и осел бы стал шахом великим….» Этот мир успел перевидать и узнать многое. Знавал он и святых, и гениев, и безумцев, и поэтов,–все знал и все забыл, погреб в памяти своей. И мы с тобой не лучше других. Пройдет какое-то столетие, и забудется не только наш спор, забудут о нашем с тобой существовании. Да, именно так. Умрем ли мы от недостатка или избытка знаний, но умрем. Так суждено.
РАДИК: –Все ясно. Значит, вы предлагаете брать от жизни сколько сможешь, раз венцом всему –смерть.
ТАГАЙ:–Нет-нет! Это было предложено уже до меня. К тому же принято людьми безоговорочно и полностью. Многие придерживаются этого правила. Но делают это незаметно.
РАДИК: –Обманывают и себя и других.
ТАГАЙ:–Да! Если тебе хочется, то именно так. Ты рвал и метал, чтоб дознаться до сутки. Ну что ж, добро. Узнал, теперь действуй. Попробуй перевернуть мир. Успокоился?
РАДИК:–Папа… Папа… (отступает). Я начинаю вас бояться… Папа!
АЛТЫН:–Радик, родной, что с тобой?
РАДИК:–Папа, я не могу перевернуть мир, папа. Но себя я обуздать могу! С собой я справлюсь. Справлюсь!
Выходит.
Пауза.
ТАГАЙ:–Да, добра от этого мальчишки ждать не приходится. Опозорит он нас.
АЛТЫН:–Как ты можешь так говорить?
ТАГАЙ:–Тебя пугает, что я вслух произнес то, что думаю?
АЛТЫН:–Не знаю даже. То ли они все сейчас такие, то ли избаловали мы его, но в последнее время мне все труднее переносить его выходки.
ТАГАЙ:–Нет, не все такие. У меня много молодежи работает. Если не говорить обо всем прочем, то они хоть умеют уважать старших. Может, они и бывает несогласны с нами, но что бы им ни сказали, всегда выслушают со всем вниманием. Стоят и скромно улыбаются. И что ты думаешь? Может, они в чем-то уступают Радику? Или может лучше него? Нет! Все дело в воспитании. Выросли в уважении к родителям.