ТАГАЙ:–И поделом. Это ты его поощряла, подыгрывала ему. «Можно я разок буду на месте Радика». Потакала во всем и вырастила волчонка. Теперь, понимаешь, жалуется.
АЛТЫН:–Радик не только мой сын.
ТАГАЙ:–Очень жаль…
АЛТЫН:–Что? Что ты сказал? Чего тебе жаль?
РАДИК:–Жаль, что он тоже имеет ко мне отношение – вот что он хотел сказать.
АЛТЫН:–Ах! (закрывает лицо руками и плачет). Как ты можешь так говорить? Это что же получается? Что никто из нас не в состоянии держать себя в руках?
ТАГАЙ:–Да, получается так. бывает гнев безрассудный, и бывает гнев праведный.
АЛТЫН:–Радик, умоляю, ступай в свою комнату. Иди, иди!
Он выходит.
АЛТЫН:–Я… ради единственного сына… отказалась бы и от почестей, и от славы.
ТАГАЙ:–Потому что их у тебя нет. Только бедность щедра!
АЛТЫН:–Мне очень обидно. Ты не должен был говорить этих слов. Что, собственно, случилось? Ну, покритиковали тебя один раз. Ну не получишь ты эту премию! Ты этого боишься?
Тагай (вздрагивает, долго и внимательно смотрит на жену):–Тебе тоже не следовало бы так говорить. Я вовсе не этого боюсь. Меня мучит то, что я стал жертвой какого-то проходимца, который не стоит моего ногти. Если б это был человек, равный мне по положению. Мало того, так этот босяк –друг моего сына. Глупые дети – горе для родителей.
Седой старик: –Тагай Даирович!
ТАГАЙ:–Аман Танаевич, простите ради бога. Нервы сдают с каждым годом все больше. Кажется, я погорячился.
СЕДОЙ СТАРИК:–По-моему, стоит удивляться беспринципности газет. Им никто не давал права позволять юнцам бесчестить уважаемых и ответственных работников, видных ученых. Даже в том случае, если автор статьи прав. Потом, им прекрасно известно, что речь идет о научном труде, выдвинутом на соискание государственной премии. Кстати, в этой газете и печаталось сообщение.
ТАГАЙ:–Я как-то не подумал об этом. Как вы дальновидны, Аман Танаевич.
СЕДОЙ СТАРИК:–У вас найдется эта газета? Я попробую позвонить редактору.
ТАГАЙ:–У нас.. мы не получаем местные газеты…
СЕДОЙ СТАРИК:–Как же теперь быть? Может, позвонить одному писателю и узнать через него?
АЛТЫН:–Аман Танаевич! Разве это не та самая газета? Вот, со статьей?
СЕДОЙ СТАРИК:–Надо же. Совсем из головы вылетело.
ТАГАЙ: –Да кто раньше ею интересовался?
(Все смеются. Седой старик набирает номер).
СЕДОЙ СТАРИК:–Доченька, редактор у себя? Да, будь добра…. Алло, здравствуйте! Это же профессор Танаев. Да-да. Недаром говорят, не зарекайся. Доведется, так не раз и не два откроешь ту же дверь. Постоянный ваш читатель. Недурная у вас газета, совсем недурная. Время от времени и ваши стихи попадаются. А-а? Да-да-да, вы же прозаик. Я говорю, ваши рассказы. Да, возраст… бывает, что все перепутаешь. К слову, только сегодня читал статью одного парня. Про известного онколога. Да-да. Вся медицинская общественность выражает недовольство. Он видный ученный, заслуженный работник… Вы же знаете, что эта работа к тому же выдвинута на соискание государственной премии. Как же так получается? Потому я и решил до звонка вверх вначале переговорить с вами. Если мы будем придерживаться такого принципа, то нам всем следует прекратить исследования и поручать их таким юнцам. Знаю ли я, кем подписана статья? Да-да. Что вы сказали? Знал об этом? Что значит объективно? Вы должны знать, что об ученом может судить только ученый. К тому же эта работа не подлежит обсуждению, она прошла испытание временем. Это вовсе не ученый, он выгнан с работы. Теперь сводит счеты. Подписал? Кто? Ничего не могу понять… Хорошо, мы позже созвонимся. Будьте здоровы!
(Вешает трубку).
ТАГАЙ:–Вам сообщили что-то неожиданное?
СЕДОЙ СТАРИК:–Да. Выход этой статьи в свет санкционировал академик Толыбаев.
ТАГАЙ:–Вон оно как!
Пауза.
СЕДОЙ СТАРИК:–Итак, это обстоятельство еще больше осложняет дело.
Тагай (расхаживает взад-вперед):–У меня с академиком Толыбаевым всегда были нормальные отношения. Я не помню, чтоб я ему в чем-то отказывал, да и он тоже. Ничего не понимаю!
СЕДОЙ СТАРИК:–Старик иногда любит прикинуться правдоискателем, и видимо, не оставил этой своей привычки. Ладно, мне пора…
(Прощается, выходит).
ТАГАЙ:–Если б это была привычка. Нет, это вражда, рожденная соперничеством. Интересно было бы знать, как он столкнулся с этим бродягой. Может, их Радик свел?
АЛТЫН:–Ты что, решил раз и навсегда объявить своему сыну войну? Учти, я не позволю этого!
ТАГАЙ:–А ты догадываешься, к чему все это может привести? Быть против меня означает примкнуть к стану Толыбаева.
АЛТЫН:–Перестань! Ты злишься. Не надо срывать злость на своих близких. Ты доктор, директор. Держись, как тебе подобает держаться. И подбирай хоть слова. Незачем горячиться, ты уже не молод.
ТАГАЙ:Будь выдержанным, будь терпеливым! Пусть другие рвут тебя на куски, и пусть среди них будут твой сын и жена!